Почему повздорили Губерниев и Ростовцев

Телекомментатор Дмитрий Губерниев и тренер женской сборной России Павел Ростовцев рассказывают, что случилось между ними в «Шереметьево» и кто в этом виноват.

Павел РОСТОВЦЕВ, трехкратный чемпион мира, тренер женской сборной России по биатлону

– Сразу скажу, что это некрасивый поступок с моей стороны и я об этом сожалею. Сожалею, что не сдержался. Но я готов за этот поступок нести ответственность.

– Какую?

– Не знаю. Жизнь покажет. Я поступил некрасиво – в этом я признаюсь. Это первое. Второе: был ли у меня другой вариант, другая возможность? Считаю, что не было.

Получилось, что по факту я плюнул в лицо Губерниеву. И когда он попытался брызгать слюной мне в ответ – мы немножко с ним потолкались. Он меня взял за волосы, я что-то сделал… Как таковой драки, конечно, не было. Рукоприкладство… Тычки друг в друга были, может, чуть побольше.

- Зачем вы это сделали?

– Хочу сказать, что это поступок не в отношении журналиста Губерниева, ни в коем случае. Но к этому вернемся позднее. Вот вам плюют в лицо – что вы сделаете?

- Сложно сказать, никогда с таким не сталкивался.

– Я, честно говоря, ждал, что он меня ударит. Наверно, это было бы по-мужски. Может быть, некрасиво, но правильно. Он даже этого не смог сделать. Он стоял, давал оценку моим действиям, какой я есть человек. А потом тоже попытался в меня плюнуть. В этот момент я, наверно, чуть-чуть ему дал…

- Вы хотели Губерниева наказать, как-то отомстить? Или просто увидели – и в голове щелкнуло?

– Нет-нет, ничего заранее не планировал, это был импульс.

- В чем причина?

– Я хочу вернуться к ситуации, которая была во время Олимпийских игр. Она прояснит мою позицию подробно. Я очень сожалею о случившемся, инцидент получил огласку – но подчеркну: это не есть мое отношение к критике в репортажах Губерниева.

Он занимается не критикой, а критиканством. Если есть претензии ко мне как тренеру, или есть иная точка зрения – можно сесть, аргументировано поговорить, разобраться на фактах. У меня своя точка зрения, у журналиста Губерниева своя. Это его профессиональные качества, он имеет право на точку зрения. Может, не имеет, не знаю. Но случай в «Шереметьево» не имеет никакого отношения к его критике моей работы.

- А что имеет отношение?

– Ситуация следующая. Во время Олимпиады, в ночь перед эстафетой, мне звонит наша пресс-атташе Мария Байдина. Время – час ночи: спишь-не спишь? Я говорю: собираюсь.

Она: чего у тебя опять с Губерниевым случилось?

Я: да ничего не случилось.

Она: ВГТРК подняла большой шум, дошло до руководства СБР, якобы ты оттолкнул Илью Трифанова – он ударился головой о стенку и так далее. То есть ты распускаешь руки, ведешь себя некорректно по отношению к журналистам. Они требуют тебя наказать, как-то усмирить.

Я: На самом деле ничего такого не было. Ну да, он стоял, я прошел мимо, как мы это делаем десятки раз с десятками людей. Не такие широкие коридоры были – где-то чуть-чуть задел. Я его не бил, не толкал.

- Где такие узкие коридоры?

– На выходе из оружейной комнаты. Маленький, узкий коридор. Утром мне звонит представитель руководства СБР и просит дать комментарии по этому поводу. Я понимаю, что тема стала резонансной и зашла в негативном ключе, в том ключе, который представили эти люди.

Я нашел запись инцидента. Показал видео руководству СБР. Позиция была однозначная: ну да, ничего такого не произошло, претензий к тебе нет, ты чистый.

- Что дальше?

– Обратился к Марии: если комментатор многое себе позволяет в эфире – это одна тема. Здесь ситуация щепетильная: меня задели как человека, как мужчину – задели мою честь и достоинство. Я хочу, чтобы они мне принесли извинения на уровне Сергея Валентиновича – раз уж до него дошла эта история. Хочу, чтобы журналисты передо мной извинились, потому что оболгали меня. У меня есть для этого основания?

Естественно, они не извинились. Мне было важно прояснить все до начала эстафеты – потому что ее результат в любом случае перекрыл бы все. Положительно бы она сложилась, отрицательно – ситуация бы затерлась, стала бы никому не интересна. Мне было принципиально заявить свою мужскую позицию до эстафеты. Я позвонил Илье, попросил встретиться. За полчаса до начала пристрелки он подошел на рубеж. Я пригласил туда корреспондента НТВ-Плюс – Дениса Косинова. То есть они там были и они были в курсе.

Обращаюсь к Илье: в руководство СБР на меня поступила жалоба, якобы я с тобой некорректно обошелся.

Он давай объяснять, как это было. Может быть, не так остро, как это все дошло до руководства, но суть осталась: я поступил очень плохо по отношению к нему.

Говорю ему: знаешь что? У меня есть неопровержимые доказательства, которые позволяют мне считать тебя и твоего коллегу лжецами, подлецами и трусами. И этот эпизод перешел в плоскость межличностных отношений. То, что вы позволяете себе в эфире, это другое дело. Вам дадут оценку другие люди. Ну или не дадут. А то, что вы позволили себе сейчас в отношении меня, Павла Ростовцева, я буду защищаться. Я буду доказывать везде, что ты лжец, подлец и трус. Ты мне больше на глаза не попадайся.

На этом расстались.

- И встретились.

– Да, Губерниев вот попался на глаза именно в «Шереметьево». Я попытался выяснить у него, какие были причины и аргументы вот так формулировать свою позицию по этому эпизоду. Никакого ответа не получил. Честно признаюсь, меня переклинило. Я понимал, что бить его нельзя, потому что общественное место, свидетели, да и некрасиво. Но и отпускать этого подонка, другого слова у меня нет, тоже нельзя. Вот такой импульсивный порыв – взял и плюнул ему в лицо.

Поступил плохо, но другой возможности задеть его не было. Хотелось дать ему испытать то чувство, которое испытывают другие люди, когда он плюет на них. Не в эфире, я вообще не говорю про эфир. А плюет за спиной. Он немножко побывал в моей шкуре.

- В любом случае такая ситуация вас не красит – есть же другие варианты что-то донести.

– Не красит. Я понимал, что больше лицом к лицу с ним я наверняка нигде не встречусь. Сам я встречу не искал. Передал через Трифанова, что готов встретиться в любое время, если они имеют другую точку зрения, если не считают себя не лжецами, подлецами и трусами. Я всегда готов ответить. Ну, не последовало встречи. Специально инициировать – времени не было, своих дел хватает.

А вот тут нос к носу случайно столкнулись: я стою у красного коридора, начинаю оформление оружия – и он проходит мимо в сторону зеленого коридора. Я понял, что у меня единственный шанс с ним встретиться. Я сожалею, что поступил так. Нервы переклинили. Я защищал свое имя, свою честь. Еще раз скажу: это не имеет отношения к тому, что он говорит в репортажах.

- С Трифановым вы вроде как тоже встретились – было?

– Да, в Контиолахти он мне попался на глаза. Это было в тоннеле, без свидетелей. Я его немножко в плечо толкнул – он упал. Я ожидал ответной реакции, но эти люди неспособны лицом к лицу отстаивать свои позиции. Он мне вообще ничего не сказал. Если бы не инцидент в «Шереметьево», ситуация в тоннеле тоже бы осталась в тайне.

- Известно, что у вас был конфликт с Губерниевым год назад в Ханты-Мансийске.

– Ну да. Он протянул руку. Я говорю: Дим, я тебе руки больше не подам.

Он: ты вместо таких заявлений лучше Вилухину научи стрелять.

Я: знаешь, если ты мне советы даешь, я тебе тоже дам: рот свой от дерьма очисти.

Все.

- Ну а руку-то почему не подали?

– Причина в том, что я не разделяю его точку зрения – оголтелое критиканство, яростное такое. Не разделяю – поэтому руку не подал. Не более того, я его не бил, не оскорблял. Тоже некрасивая ситуация, рядом сидел журналист. Все появилось в прессе, причем момент про Вилухину вообще везде упустили.

Ольга – один из сильнейших стрелков в мире. Безусловно, это не заслуга Ростовцева, но тем не менее.

- СБР вроде бы пробовал вас помирить, найти контакт – не получилось?

– Байдина перед началом сезона спросила: хочешь помириться с Губерниевым?

Я ответил: если он передо мной извинится, то, наверно, да. А так у меня нет желания. Не чувствую себя виноватым, что я некорректно себя веду по отношению к нему.

Самое главное еще раз скажу: это не профессиональная разборка. Это разборка между мужиками. Сожалею, что это произошло в общественном месте, получило огласку. Я поступил некрасиво – наверно, да. Но извиняться перед Губерниевым я не буду. Я не жду никакого продолжения – как будет так и будет. Я виновен: если что – понесу ответственность.

«Надеюсь, он отправится в Рупольдинг – собирать грибы, ягоды. И варить из них компот». Как Губерниев весь сезон троллил Пихлера и Ростовцева

Дмитрий ГУБЕРНИЕВ, телекомментатор ТК «Россия 2»

– Это было бы, наверное, смешно, если бы не было так грустно. В аэропорту, в присутствии женщин и детей, в момент, когда ко мне подошла поздороваться Амина Зарипова – великая спортсменка и тренер по художественной гимнастике, появился тренер сборной… бывший, и начал плеваться.

Это даже не младшие классы, это ясельная группа. Мне очень жаль, что я стал невольным участником всего этого. Конечно, никакой драки не было – девочки в яслях не дерутся. А если бы меня ударили – я бы ответил. Постояли, на повышенных тонах поговорили. Зарипова пришла в ужас и спросила: «Это что, такие люди работают в нашем спорте?»

Павел, вероятно, ожидал, что я сам его ударю. Раньше были подобные ситуации, попытки провоцировать, распускать руки исподтишка по отношению ко мне и Илье Трифанову. Павел получал за это от руководства СБР.

Мне жаль, что так вышло. Хочу вспомнить название известного фильма и процитировать его применительно к этому эпизоду: «Павел, бедный Павел». Я бесконечно сожалею, что такие люди у нас работали тренерами, представляли российский биатлон. Мне ужасно неловко. И я продолжаю испытывать это чувство, немножко улыбаясь.

Никаких кулаков не было. Это смешно. Это было внезапное появление перед Аминой Зариповой и последующая попытка плевка. В буквальном смысле. Я его даже не заметил. Повторюсь, это поведение трехлетних детей. Все получилось так неожиданно, исподтишка – наверное, такой стиль: появилось передо мной тело и произвело это движение. Никаких попыток диалога у нас не было, хотя СБР некоторые шаги в этом направлении предпринимал.

Все было доказано работой. Всем известно, что сотворила наша женская сборная в последние три года. Результаты налицо.

Я испытываю чувство неловкости и брезгливости. Мне стыдно, до чего могут докатиться бывшие чемпионы мира по биатлону. Мужчины так себя не ведут. Павел, мне вас бесконечно жаль.